Герменевтика как попытка примирения естественнонаучного и гуманитарного знания

 

Гафаров Хасан Сабирович, доцент кафедры истории философии и культуры факультета философии и социальных наук БГУ, кандидат философских наук

Начнем с вопросов пропедевтического характера, - что такое герменевтика и чем она занимается?

Герменевтическое мышление имеет свою историю. Следует отметить наличие разнообразных интерпретаций истории герменевтики и их зависимость от исторически определенной позиции интерпретатора. Варианты исторической типологии герменевтики, которые дают, к примеру, Фридрих Шлейермахер, Вильгельм Дильтей, Мартин Хайдеггер, Ганс-Георг Гадамер, Поль Рикёр определяются соответствующей "антиципацией", представлением о том, что есть герменевтика.

Согласно типологии Ганса-Георга Гадамера, герменевтика как систематическое мышление возникает в эпоху Протестантизма. "Старая протестантская герменевтика", возникшая в XVI веке, была занята обсуждением проблем теологии. Одна из ее разновидностей - так называемая теологическая герменевтика. По мере секуляризации знания развиваются также юридическая и филологическая герменевтика. Все эти формы герменевтики существуют и сегодня, имеют своих классиков, свои классические тексты, свой круг проблем и т.д.

Значимым этапом в формировании герменевтики является так называемая "романтическая герменевтика" XIX века, которая представлена "универсальной герменевтикой" Фридриха Шлейермахера и его школы, и "исторической герменевтикой" Вильгельма Дильтея и его учеников.

Романтическая герменевтика, называемая также "традиционной", возникла в связи с проблемой самоосознания гуманитарных наук. В XIX веке, в ситуации все возрастающей экспансии естественнонаучной методологии, когда гуманитарные науки утрачивают свой ведущий статус, которым они обладали до XVIII века, многие теоретики гуманитарных исследований (прежде всего в немецкой традиции) понимают, что гуманитарные науки пользуются иными методами, нежели естествознание. Так, индуктивные методы естественных наук в науках о духе, науках о культуре, в строгом смысле не применяются. В связи с этим возникает проблема осознания своеобразия гуманитарных наук, наук о духе.

Осмысление специфики гуманитарного знания в XIX веке происходит в проблемном поле исторической науки. Подчеркивая уникальность каждого исторического события, отсутствие в истории закономерностей, романтическая (и историческая) герменевтика пытается разработать специальные процедуры для постижения истории, правила конструирования исторического знания. Герменевтика XIX века выступает против применения естественнонаучной методологии в познании истории, против поисков определенного рода законов, якобы существующих в истории, т.е. законов исторического развития.

Современная философская герменевтика, начало которой было положено работами Эдмунда Гуссерля, Мартина Хайдеггера, Ганса Липпса радикализирует теоретические результаты предшественников. Будучи одной из самых влиятельных философских дисциплин, она претендует на то, что бы быть основанием всякого философского рассуждения. Разрабатывая методологию гуманитарной науки, герменевтика пытается задать новую стратегию действий для гуманитарных наук, по-новому осмыслить проблемы, которые перед ними возникают.

Философская герменевтика отличается от старой традиционной герменевтики и романтической герменевтики XIX века, тем, что она предлагает новый уровень герменевтического рассуждения. Современная герменевтика - это не методология гуманитарных наук, не техника и не канон интерпретации. Современная герменевтика пытается выяснить саму возможность понимания, она выступает как онтология познания. Именно поэтому герменевтические принципы могут применяться не только для гуманитарного познания, но и для прояснения многих проблем естествознания и истории науки.

Существенным теоретическим достижением в области современной герменевтики является классическое сочинение Ганса-Георга Гадамера (р. 1900), опубликованное в 1960 году, - "Истина и метод",

Пафос программной работы Гадамера заключается в критике неправомерной экстраполяции естественнонаучной методологии в область humaniora. Гадамер тематизирует проблемы, которые возникают в области естественнонаучного знания, и обосновывает специфику гуманитарного метода познания.

Название книги "Истина и метод" имеет особый смысл. С одной стороны, рассуждения Гадамера примыкают к дискуссии о методе, которая развернулась в XIX веке, с другой стороны, выходит за рамки этой дискуссии. Гадамер пытается показать, что истина доступна не только научному знанию. Имеются и формы вненаучной истины, которые осуществляются в опыте искусства, истории и философии.

Гадамер говорит также о том, что в самой науке существуют трудности, которые не могут быть осмыслены изнутри. Поскольку они - суть результаты ее собственной деятельности, отрефлектировать их наука не в состоянии. Это выходит за пределы ее способности суждения, ее саморефлексии.

Несмотря на это, благодаря своим очевидным успехам и возрастающему самосознанию, естественные науки приобрели нормативный характер. Попытка сконструировать науки, равные им по мощности объяснения, но занятые миром человека приводит к становлению наук о духе. Гуманитарные науки сформировались по типу естественных. Они также претендовали на то, чтобы быть опытными науками, обладающими своими методами и претендующими на объективность.

Гадамер прилагает значительные усилия к тому, чтобы освободить гуманитарные науки от ориентации на естествознание и обосновать их в первоначальном опыте мира, который предшествует всякому различению естественных и гуманитарных наук, теории и практики, субъекта и объекта.

Таким образом, цель (scopus) данного сочинения выходит за пределы методологической дискуссии о существовании специальных методов гуманитарных наук. В работе речь идет о том, что проблемы гуманитарного познания вообще выходят за пределы научной методики и не подчиняются научным процедурам. В этом отношении Гадамер опирается на целую традицию критического восприятия и описания границ научной методологии.

Эта традиция тесно связана, прежде всего, с именами Фридриха Ницше и Мартина Хайдеггера. Можно назвать также Вильгельма Дильтея, который пытался занять амбивалентную позицию между требованиями научной методологии и требованиями жизни; Эдмунда Гуссерля, который подверг критике идею представленности в объективной данности научных предметов всего нашего возможного опыта; графа Йорка, обосновавшего связь понятий жизни и самосознания.

Кроме критики естественнонаучной экспансии, важные теоретические следствия вытекают из рассуждения, посвященного проблеме историзма. Оно опирается на критический анализ предшествующей традиции. Критические возражения Гадамера вызывает специфический тип отношения к истории, который сформировался в течение XIX века.

Для того чтобы охарактеризовать этот тип отношения, Гадамер актуализировал восходящее к Дильтею понятие "историческое сознание". Историческое сознание - это специфический тип сознания, возникающий в XIX веке. Сознание такого рода направлено на поиск законов, закономерностей, на выяснение вопроса о том, как и почему возникает то или иное историческое явление. Носитель "исторического сознания", т.е. историк, полагает себя свободным от различных влияний на него, свободным от истории и традиций. Происходит дистанцирование от истории. Человек, обладающий историческим сознанием, занимает позицию внеисторическую, полагая, что он отделено от истории и может выносить суждения о ней, искать объективные законы ее развития и т. д.

В противоположность этой позиции, Гадамер обосновал возможность существования принципиально иного отношения к истории. Он считает, что возможны другие интерпретации исторических событий. Так, возможно плюралистическое отношение к историческому знанию. В этом случае для историка важно не как и почему случилось некое событие, а важно то, что говорит нам историческая традиция, историческое предание. Важно знать, на каком основании записано некое суждение в историческом документе.

Для описания плюралистического отношения к истории Гадамер вводит специальное понятие "действенно-историческое сознание". Это такой тип отношения к истории, когда историк отдает себе отчет в том, что и сам он предопределен определенного рода традицией, научной школой и т.д. Историк осознает, что на самом деле он находится не над и вне истории, а предопределен этой историей, или, другими словами, предопределен своим предметом. Рассуждая об истории, мы никогда не можем обойти воздействие, влияние истории, что собственно и указывает на существование исторических традиций, школ, которые предопределяют сам характер вопросов по отношению к предмету. И именно благодаря такому отношению к истории, благодаря подобной постановке проблемы и сохраняется история.

Принципиальное отличие исторического сознания от действенно-исторического сознания заключается в том, что историческое сознание, прекрасно осознавая и постоянно подчеркивая исторический характер социальных явлений, полагает себя независимым от истории, свободным от исторических предрассудков, внеисторическим, а, следовательно, неисторическим. В этом парадокс исторического сознания. Люди знают об историчности предметов, которыми они занимаются, но не задумываются об историчности своего собственного сознания. Самосознание историка основывается на выключении собственного сознания. Именно поэтому мы можем назвать историческое сознание абстракцией, сходной с такими феноменами как, например, "абстракция эстетического сознания", которая развивается в Европе с начала XVIII века благодаря работам Канта и Шиллера, и "абстракция научного сознания", которая особенно интенсивно развивается в XIX веке.

Историзм этой позиции выражается в осознании предпосылочности исторического знания, в его зависимости от предструктур понимания, а именно, от таких процедур, которые Гадамер назвал предрассудком, авторитетом и традицией, т. е. того, что обеспечивает наше предпонимание.

Осознание проблем истины и метода, осуществленное равным образом в области как гуманитарного, так и естественнонаучного познания, показывает на необходимость герменевтики как специальной философской дисциплины, занятой осмыслением предварительных условий, приводящих к становлению современной дискуссии о методе. Осмысление исторического характера методологического мышления и ограниченности научной методологии приводит к необходимости разработки специфического герменевтического мышления, которым в равной мере должны обладать как ученые-гуманитарии, так и ученые-естественники. Современная герменевтика выступает против безграничной экспансии современного естествознания и поэтому находит отклик у тех ученых, которые понимают ограниченный характер естественнонаучной методологии и стремятся прояснить основания собственной деятельности. Можно сказать, что в определенном смысле герменевтика не только способна отстоять идеалы гуманизма и, в том числе, необходимость гуманитарного образования, но и предлагает определенный набор стратегий, который помогает естествоиспытателям понять те вещи, которыми они занимаются.

Представляется, что преподавание цикла герменевтических дисциплин, таких, как теория и история философской герменевтики, теория и история теологической, филологической и юридической герменевтики; знакомство с процедурами античной герменевтической техники, средневековой экзегезы, техники протестантского истолкования, классической герменевтики прошлого века, герменевтических версий современных крупных представителей этого направления (адаптированных для соответствующей области знания), может способствовать перестройке мышления студентов и переводу его в гуманитарное русло.

Герменевтическое знание может иметь и прикладные аспекты. В целом, любая университетская дисциплина или курс могут быть перестроены с помощью герменевтической методологии. Такие герменевтические процедуры, как "историко-понятийный анализ", "анализ истории влияний и истории восприятий", прояснение "предусловий возможности" существования объекта науки, прояснение концептуальных схем, задающих научные парадигмы, применимы не только в гуманитарном или социальном знании, но и в области теории науки. Введение этих процедур может способствовать более глубокому пониманию научной проблемы.